свежекупленный среднеформатный мир-3б через тилт-переходник. ах.

С выпускного Смольного института. На секретном заднем плане блестит лысиной некто faortto.

Париж, сентябрь 2009

Это какая-то проклятая фотография. Сначала я год без малого не мог решить, нравится она мне или о ней надо забыть нафиг, а место на винчестере, где лежал рав, забить нулями. Потом я неожиданно послал её на конкурс (!) «Стамбул глазами иностранца», туда можно было пять картинок от человека выставить, и я решил, что эта достаточно конъюнктурная, да, я такой. Сразу после этого она, конечно же, разонравилась мне окончательно. Ну а сегодня я нахлебался обсуждения кое-где кое-чьих фотографий и подумал, что оба желания были правильные: надо выбрасывать, выкладывая, и блог с ним.

Кстати, парень этот с картинки потом вдруг начал кричать, швырнул плакат в одного важного чувака со свитой, разбежался и стукнулся головой о плуг полицейского броневика. И умер в страшных мучениях.

На сайте «Гаража» (про Эльдара Рязанова и Дашу Жукову уже шутили?) в трёх местах пишут о запрете любой съёмки, кроме как по аккредитациям, пока дойдёшь от кассы до начала экспозиции увидишь ещё пару доходчивых табличек с перечёркнутой камерой. Всё это делается для нашего же блага и чувства собственного идиотизма от наблюдения свободно фотографирующих людей с техникой любого калибра. Девочка с гордым бейджиком «пресса» там была, ее от остальных посетителей отличал штатив.

Камеру я взяла случайно, но не ту. В ней была ilford hp5 400, отснятая как 3200, она прекрасно пропушилась. Вторая плёнка случайно оказалась в сумке, но не та. Kodak Ektar 100 тоже с пушем на три ступени дала на выходе такое отсутствие синего, что я не знаю, что из описываемого у Шульгиных надо пробовать, чтобы уравновесить картинку и действительность.

Жалко, что залезть в мусорные баки никаким образом не вышло.

Бонус-трек: сотрудники «Фотолаба» решили, что сканирование с рамками и неровно лежащие кадры вносят недостаточно теплой ламповой dykhovnosti и решили присыпать сканы перхотью, катышками от свитера и, надеюсь, шерстью котика, а не тем, что напишет Слонский в комментариях.

Несколько лет назад я обнаружила то, что люди с философским образованием называют «осознанная рефлексия художника». И теперь каждую осень я могу только писать, снимать в стол или по детализированному техническому заданию и много думать на тему: «Могу ли я?»; змея жрёт хвост, круг замыкается, а воз и ныне там.

(Здесь был долгий текст об этом)

Анни Лейбовиц в книге, которую я никак не могу прочитать – вместо вcтупления рассказ о том, как она ползла по склону Фудзи c камерой Фуджи 6 на 9, вверх, до самых высот, и как она туда всё-таки потом доползла. Обычно на этом месте книга закрывается, но иногда я всё-таки продираюсь дальше.

Она говорит, что чувство кадра появляется и совершенствуется с годами и архивы надо не безжалостно удалять, а конструктивно пересматривать со временем, прислушайтесь к женщине.

Одна из вещей, которые определяют труд, затраченный на фотографию — состояние ботинок.

Париж, Сентябрь 2009

Это Брайан. Он профессиональный семейный врач, но в Америке шесть лет играл в американский футбол, крутил бизнес и забесплатно трудился в разных некоммерческих хреновинах. Месяц назад он приехал в Питер. Будет работать семейным доктором в элитни частной клинике и в свободное время ездить врачом-волонтёром по детским домам. Или наоборот.

Париж, парк Люксембург, Сентябрь 2009

Вы не подумайте, ее на самом деле Верой зовут. Третий год уже как, да, Валентин?