Вдруг проявил плёнку из Владимира.

Июль 2012.

В искусстве происходит выстраивание собирательного образа чего-угодно-нибудь. Поскольку инструментарий каждого вида искусства «ограничен» по сравнению с многогранным восприятием мира человеком, то искусство вещает с помощью понятий, символов, разных манипуляций, комбинаций, техник, абстракций и других способов иносказания. Поэтому смех может быть показан через слёзы, чувство лёгкости через что-то мрачное, война через беззаботность. «Правда» может принимать искажённые формы, чтобы состояться, быть замеченной в фотографии или в другом сказании о мире.

Это может быть, скажем, предсвадебный портрет или просто портрет пары.

Как можно в прямоугольник кадра вместить целую жизнь? Что такое фотография — пересказ мира, документация-копирование или создание новой реальности? Или комбинация всего, где фотоаппарат находится между двумя мирами: личным опытом и вечным вопросом с одной стороны и тем, на что направлен объектив, некой данности с другой. И получается такой уникальный документ — фотография. Интересная вещь, при всей своей технической природе документирования, то, что мы видим в кадре по сути говорит и определяет то, что за кадром и даёт представление общей картины.Т.е. при всей своей объективности, картинка выходит не совсем объективная.Плюс остановленное время и место, где снятое «событие» как бы постоянно происходит.Также здесь появляется другой разрез — отношения с миром, который продолжил, с тем, что предшествовало снимку и что было после. Рождается некий другой мир. Может быть это сочетание сходства с оригиналом и в то же время ощущение другого и делает её особенной, объективность плюс простор для манипуляции и всё это в век, когда картинка заменяет текст, когда мир познаётся и потребляется через image.

Москва, июнь 2012.

Сегодня как-то вдруг снималось, и почему-то на цифру. Грелась у костра, дым потихоньку смешивался с вечерним воздухом. Смотрела на огонь, на угли, на сад.
В детстве у нас было традиционное место для вечерних костров — между тремя деревьями, на пустыре перед домом. Это была какая-то другая Москва. Такая, в которой с балкона видно закат и при этом ты не живёшь в небоскрёбе.