Шел сдавать плёнки в проявку — попал под ливень.

Вот здесь лежит толстый 500+ страничный pdf каталога Ленинградской биеннале. Я не поленилась и просмотрела его весь (можете глянуть страницы 72, 136 и пролистать мельком последние 50). С таким же успехом можно было бы посмотреть топ, а лучше – печатные книги фотосайт.ру: достойные работы совершенно теряются и тонут среди вещей, отобранных генератором случайных чисел.

Такие события откатывают назад маленькие, но важные усилия по формированию, прививанию и привнесению средств и языка современной свежей фотографии. И без этого большинство не учится, не развивается и не считает нужным узнавать что-то самостоятельно.

Плох даже не уровень поданных (у меня нет ни права, ни опыта, ни образования, ни желания их критиковать; да и критерии «хорошо» и «плохо» за этой гранью смешны) работ, плохо то, что их вообще серьёзно отправляли в таком количестве. Понятно, что фраза «работы в Русском музее» очень приятно действует на чувство собственной важности и пока что может произвести впечатление, но это сделка с совестью. Так не должно быть. Этот каталог не только русскую фотографию серьёзно дискредитирует, он опускает уровень и авторитет музея. Особенно учитывая то, что есть сильные, достойные фотографы.

Должен быть отбор, должна быть идея, должен быть уровень. Работы должны отбираться не чиновником и «частным коллекционером и меценатом», должно быть кураторство. Что делает эта выставка? Подаёт фотографию как явление? Осмысливает? Знакомит с авторами? Показывает современную фотографию музейного уровня?

Ведь это будет воспринято многими уровнем современной фотографии, потому что именно такая фотография легитимизировалась на площадке одного из крупнейших государственных музеев, это не частная лавочка «всё по 60.000 р».

Две тысячи девятый год. Русский музей. Арт-фотография.

На сайте «Гаража» (про Эльдара Рязанова и Дашу Жукову уже шутили?) в трёх местах пишут о запрете любой съёмки, кроме как по аккредитациям, пока дойдёшь от кассы до начала экспозиции увидишь ещё пару доходчивых табличек с перечёркнутой камерой. Всё это делается для нашего же блага и чувства собственного идиотизма от наблюдения свободно фотографирующих людей с техникой любого калибра. Девочка с гордым бейджиком «пресса» там была, ее от остальных посетителей отличал штатив.

Камеру я взяла случайно, но не ту. В ней была ilford hp5 400, отснятая как 3200, она прекрасно пропушилась. Вторая плёнка случайно оказалась в сумке, но не та. Kodak Ektar 100 тоже с пушем на три ступени дала на выходе такое отсутствие синего, что я не знаю, что из описываемого у Шульгиных надо пробовать, чтобы уравновесить картинку и действительность.

Жалко, что залезть в мусорные баки никаким образом не вышло.

Бонус-трек: сотрудники «Фотолаба» решили, что сканирование с рамками и неровно лежащие кадры вносят недостаточно теплой ламповой dykhovnosti и решили присыпать сканы перхотью, катышками от свитера и, надеюсь, шерстью котика, а не тем, что напишет Слонский в комментариях.

Хорошо летом по Киеву гулять.

Несколько лет назад я обнаружила то, что люди с философским образованием называют «осознанная рефлексия художника». И теперь каждую осень я могу только писать, снимать в стол или по детализированному техническому заданию и много думать на тему: «Могу ли я?»; змея жрёт хвост, круг замыкается, а воз и ныне там.

(Здесь был долгий текст об этом)

Анни Лейбовиц в книге, которую я никак не могу прочитать – вместо вcтупления рассказ о том, как она ползла по склону Фудзи c камерой Фуджи 6 на 9, вверх, до самых высот, и как она туда всё-таки потом доползла. Обычно на этом месте книга закрывается, но иногда я всё-таки продираюсь дальше.

Она говорит, что чувство кадра появляется и совершенствуется с годами и архивы надо не безжалостно удалять, а конструктивно пересматривать со временем, прислушайтесь к женщине.

Мне аж понравилось.