Та же теле-башня, но с другой стороны. Место съемки предыдущей карточки — здание слева от башенки.

и музыканты начинают лабать…

кривой загогулиной, имитирующей природную пластичность, бросается Город в край глаза, цепляет внимание будто рыболовным крючком, чья искривленность необходима, чтобы не упустить ценный улов — малую толику человеческого внимания…

а может, как условное обозначение, как тайный символ, эта загогулина — намек, послание секретной красоты, которую Город внезапно решает кому-то открыть…

Wir sind ein Volk…
Мы — народ / Мы — единый народ / Мы — один народ
Напротив стены.

Распластанная бронза нежилась на солнце, плавясь и плавая в жестоких густых лучах раскаленного света. Мимо ходили какие-то женщины за которыми плелись какие-то мужчины, и было не разобрать, то ли все они спешат куда-то с такой нелепой срочностью, что кажется будто превратились в одно сплошное движение, как разогнанные лопасти вертолета якобы образующие непрерывный круг, то ли уже достигли того места к которому стремились когда-то ранее и поэтому замерли в блаженном оцепенении…

Бронзе это не интересно. Она нежится и плавится, нежится и плавится…

эта фотография очень глубокого смыслу!
Интенции автора изысканы, а исполнение лаконично, ведь что может быть проще, в высоком смысле понятия «простота», чем череда черных и белых, не побоюсь этого слова, параллелограммов, вписанных друг в друга!? Сферический, нет, простите, параллелепипедальный минимализм в вакууме предстает глазам безусловно восторженного зрителя. А зритель, который еще и пытлив сможет обнаружить героических масштабов символизм, который пронизывает это произведение исполинского, полубожественного духа.

О, этот тонкий намек автора, на тщету и бренность существования! Ведь отчетливо видно, что фотографу недостаточно его жалкого и нелепого сорокадюймового телевизора, что этому возвышенному творцу хочется плазму во всю стену. Ну а надпись «Котеночкин» явно свидетельствует о латентном, подавленном системой и государством, невинном стремлении обладать домашним питомцем из семейства кошачьих, к примеру тигром, или, может быть, львом. Что же до не снятой с телевизора упаковочной пленки, то я даже не рискну вдаваться в бездну аллегорий, метафор и последующих из них метаморфоз, которыми переполнен этот дивный образ.

Не будем больше смущать автора бессмысленными восторганиями касающихся его незабвенной работы, которые все равно не в силах передать всю творческую мощь и красоту артистического замысла заключенного в этом, вновь не побоюсь этого слова, параллелограмме, даже параллелограммчике или параллелограммульке.

Вместо этого выражу свой душевный позыв кратко: «Ура Творцу!»